Искусство и технологии — что может быть общего? Оказывается, в Москве существует целая резиденция художников, работающих с технологиями — Pulsar.Moscow. Участники этого проекта при поддержке Росбанка продемонстрировали свои работы на конференции-выставке «Зачем нужны художники в эпоху искусственного интеллекта?».
Выставка состоялась в конце апреля в главном офисе Росбанка на улице Маши Порываевой. Первое, что бросалось посетителям в глаза -это интерактивный стенд и экран, которые являлись частью двух арт-проектов.
Артомат. Первый – проект медиа-художника Алексея Шульгина Артомат — позволял посетителям почувствовать себя художниками и создать собственный арт-объект.
Артомат — это устройство, которое может оцифровать образы и идеи художника.
Создание арт-объекта начиналось с выбора одного предмета из базы Артомата: среди предлагаемых вариантов были, например, статуя Давида, гамбургер, фигура тираннозавра и множество других вещей.
Затем к ним можно было применить разные эффекты, добавить другие предметы и выбрать фон. Итоговая картина выводилась на экран Артомата, а гости могли выкладывать свои творения в соцсети с хэштегом #rosbankart.
У посетителей Артомат пользовался популярностью – они сосредоточенно выбирали, на каком фоне будут коты, должна ли зебра быть черно-белой или разноцветной. «Меня посадят за него?», — спросила одна из посетительниц, задумчиво рассматривая свое творение. На экране была акула в синем аквариуме (очень похожая на знаменитую работу Дэмиена Херста) в церковных интерьерах – на фоне свечей и икон в золотых окладах.
Создавая цифровые картины, посетители могли определить, где проходит та самая граница между автоматизацией и творчеством.
Цифровой аватар. Второй проект был еще более необычным. Художник Наталья Алтуфова представила свою работу Тысячеликий герой — проект на тему двойников-аватаров, которых мы создаем в интернете, соцсетях. Это виртуальные личности, а Наталья попыталась их сделать более ощутимыми и дать им «цифровое тело».
Цифровое тело представляло собой голову того человека, который участвовал в процессе. Сначала ему наклеивали на запястье переводную картинку-мем, среди которых были, например, колбасуля (наполовину косуля, наполовину колбаса), моржовка (наполовину морж, наполовину морковка) или рулитка (улитка, у которой вместо панциря – рулетка).
Затем человека фотографировали в специальном приложении, и камеру смартфона наводили на картинку на запястье. На экране появлялась голова подопытного, выглядевшая вполне реалистично, не хватало только волос. Но по замыслу их и не должно было быть – это новорожденный аватар. У этого проекта есть продолжение, которое презентуют на Венецианской биеннале: маленькой голове добавят мимику, а еще с ней можно будет поговорить.
Искусство в Росбанке. Группа Societe Generale тесно связана с искусством с самого основания – у группы есть крупная коллекция современного искусства, в которой более 350 оригинальных произведений. В 2014 году, в рамках празднования 150-летия группы, Societe Generale проводила выставку в московском Мультимедиа Арт Музее. Собственные проекты есть у Росбанка в России: в 2017 году банк представил робота-художника, который при участии 2 тысяч человек создал две картины. Одна из них находится в главном офисе банка.
Искусственный интеллект и эмоции. Об использовании технологий в искусстве и о том, почему Яндексу нужны художники, посетителям конференции-выставки рассказал директор по стратегическому маркетингу Яндекса Андрей Себрант.
Проблема инженеров и ученых в том, что они не умеют рассказывать широкой аудитории о том, что делают, считает Себрант. В качестве примера он привел презентацию Яндексом своего беспилотника на Yet Another Conference 2018.
Пассажиры и раньше ездили на беспилотных автомобилях Яндекса, но при движении по дорогам общего пользования на водительском сидении по правилам безопасности должен был находиться инженер – машина едет сама, сотрудник должен был только наблюдать.
Такая поездка не вызывала сильных эмоций у пассажиров – руль крутится сам, но на месте водителя есть человек, рассказывал Себрант.
Во время презентации Яндекс огородил территорию, и присутствие инженера у руля стало необязательным. «Оказалось, что это история про коммуникации. Потому что от того, где сидит человек, не трогающий руль – слева или справа — в его реакциях и решениях не меняется ровным счетом ничего. А восприятие тех людей, которые сидят на задних сидениях, меняется катастрофически», — парировал Себрант.
Этот прием, изменивший отношение пассажиров к беспилотникам, мог придумать только художник. «Инженеру не может прийти в голову, что пересаживание человека с одного места на другое что-нибудь изменит. Машина та же, логика та же. А вот мышление художника, психолога, артиста, состоящее в том, что на самом деле важно, что человек чувствует, а не что он понимает — помогает здорово», — убеждал зал Себрант.
Он также рассказал, что технические новинки должны вызывать у людей эмоции. «В противном случае мы упираемся в то, что начинаем рассказывать, насколько страшен искусственный интеллект, что это кончится апокалипсисом», — перечислял он. Технологические проекты должны стать не просто технологией, а продуктом с эмоциональной составляющей.
От техножрецов до Алисы. Второй спикер, руководитель по перспективным разработкам Росбанка Алексей Бородкин, рассказал, о том, как развивались отношения человека и технологий — они прошли путь от священного ужаса перед сложным механизмом до иллюзорного ощущения, что технология заботится о своем пользователе.
Изначально машины были настолько сложны, что человеку нужно было учиться специально на них работать, начал Бородкин. Нужно было дольше учить человека обращению с машиной — например, как управлять паровозом. «И испокон веков считалось, что существовала такая негласная каста техножрецов, то есть людей, которые умели находить общий язык с машинами», — описывал Бородкин.
Самое забавное, продолжал он, что первые цифровые продукты наследовали ту же парадигму. На первых ЭВМ также нужно было учиться работать — первые операционные системы своим видом приводили в ужас простых пользователей, рассказывал Бородкин.
В то же время интересный процесс происходил с играми, их интерфейс стал таким, каким и должен быть. «Хороший интерфейс это тот, который не замечаешь, когда напрямую взаимодействуешь с продуктом, не думаешь, что вот я сейчас должен нажать какую-то кнопку. Так как в играх основной целью было максимально быстро доставить человеку веселье, они стали понятными даже ребенку», — рассказывал Бородкин.
Параллельно с играми начали появляться мобильные устройства. Наладонные девайсы завоевали узкий рынок айтишников, но широкая публика их не принимала, рассказывал Бородкин. Карманные компьютеры пугали простых пользователей (они все еще боялись стационарных компьютеров), а телефоны без кнопочек вызывали у людей недоумение.
В этот момент и возник iPhone. «В чем, безусловно, Джобс был гений — в том, что он почувствовал, что людям надо дать не многофункциональный девайс, который позволит делать все на свете, а простое устройство – самый первый iPhone очень сильно проигрывал Windows Mobile в функциональности», — делился Бородкин.
Но интерфейс iPhone был очень пластичным, на нем можно изобразить что угодно: программу с заметками в виде записной книжки с желтоватыми страницами, диктофон в виде микрофона на дисплее.
«И отчасти я это считаю секретом успеха iPhone — стало ясно, что смартфонов можно не бояться, они такие же простые», — рассказал Бородкин.
Интерфейсы за счет своей пластичности стали вызывать у людей эмоции. И важной стала интонация, с которой цифровой продукт общается с пользователем, какие эмоции вызывает у последнего.
Из-за этого и создается ощущение сказки: например, то, как Алиса общается с пользователем, производит впечатление, что Алиса заинтересована в общении, хотя формально — это холодный алгоритм без души. Эта иллюзия и заставляет человека пользоваться продуктом и относиться к нему совсем не так, как раньше относились к сложным машинам — со страхом и недоверием.
Искусство как реакция на технологии. Третий выступавший — медиахудожник Алексей Шульгин — рассказал о том, как искусство влияло на технологии и наоборот. «Часто думают, что искусство рождается из головы художника, что художники не любят какие-то концепции, что новое возникает просто в результате какого-то творческого озарения, но я против такого мнения», — сказал Шульгин.
Он высказал мнение, что новое в искусстве часто рождается в результате нового в науке и технике. Возникают новые технологии, новые научные изобретения. И они дают толчок творческой мысли.
Художник описал самые известные случаи, иллюстрирующие его слова: изобретение печатного станка, печать Библии и перевод книги на немецкий язык привели к появлению протестантизма и нового отношения к богу и к труду. Печатный станок также лишил монахов монополии на знания. Прямым последствием его изобретения стали возникновение гуманизма, антропоцентризма, свободы слова.
Понятие перспективы в живописи также появилось благодаря техническому прогрессу, рассказал Шульгин. В средневековом искусстве перспективы не было, все объекты располагались на одном плане. Долгое время считалось, что гениальные художники увидели перспективу, рассказывал Шульгин. Но английский художник Дэвид Хокни сделал вывод о том, что перспектива появилась в результате использования оптических средств, таких как камера-люцида.
Каждая новая технология несет с собой какую-то эстетику. До фотографии не существовало боке (размытый задний план на фото) – сам по себе человеческий глаз не замечает размытый фон, а на фотографии боке появляется из-за свойства оптики. Это пример того, как расширяются наши эстетические возможности при появлении новой технологии.
В результате научной и промышленной революции мир пришел к следующему: все хорошо, но имеет место истощение природных ресурсов, изменение климата, войны и миграции, загрязнение окружающей среды, разрыв между бедными и богатыми и информационная открытость – это все вызовы общества.
«Сейчас информационное пространство стало гораздо более открытым, и это приводит нас к большим кризисам: у нас больше нет героев, нет имен, которыми можно назвать улицу или новый город. Все герои оказываются не совсем героями, а иногда даже совсем не героями. И это вызовы, которые перед нами сейчас стоят», — рассказывал Шульгин.
Вызовы вызваны развитием технологий, но и преодолены могут быть только через технологии и через новую этику, в основе которой должны лежат осознанность, ответственность и отказ от своего эго ради общего блага. «Только так мы наверное сможем выжить и вот в этом роль современного искусства», — наконец ответил Шульгин на главный вопрос конференции.
После презентация состоялась дискуссия, в ходе которой спикеры поспорили о том, как технологии влияют на людей и их навыки. По мнению Себранта, несмотря на обилие устройств вокруг, люди не разучатся работать руками. Голосовые интерфейсы в ближайшие годы будут совершенствоваться и лучше понимать естественную человеческую речь, машины научатся улавливать эмоции людей, а навигаторы начнут ругать пользователя за поворот не в ту сторону, согласились участники конференции.
