Российская платежная индустрия прошла за последние два года все мыслимые испытания, которые только могли случиться. Гендиректор Национальной системы платежных карт (НСПК) Владимир Комлев на это замечает, что она даже в кризис растет на 45%. По его словам, в уход Visa и Mastercard он верил еще в 2015 году и все следующие за этим годы готовился. А как известно, если каждый день проживать как последний, то однажды не ошибешься. О том, к чему готовиться рынку в следующие 10 лет, и как можно делать международный бизнес в условиях санкций, он рассказал в интервью Frank Media.
Здесь вы можете прочесть полную версию интервью, а здесь — выпуск на Youtube, они отличаются.
«Есть очень много технологических, прорывных совершенно вещей»
Юрий Грибанов: На рынке платежных систем в России конкуренция закончилась. Не по нашей воле, но так получилось. Что сегодня является драйвером развития для НСПК? И не приведет ли отсутствие конкуренции к тому, что этот проект завязнет в отсутствии мотивации развиваться?
Владимир Комлев: Смотря о каком проекте вы говорите, если про НСПК в целом, то я уверен, что нет таких рисков. Даже вот на каких-то дальних горизонтах я бы не обозначил. У нас ведь есть несколько продуктов, которые мы развиваем. Они в какой-то степени конкурируют между собой. Это и карточные технологии, и вот те новые, которые только-только пришли на российский рынок. Это технологии моментальных переводов со счета на счет, которые действительно стали активно развиваться в стране буквально в 2019-м году. А если говорить о платежах по QR-кодам или с использованием NFC через Систему быстрых платежей (СБП), то буквально — полгода-год, когда это активно развивается и все больше и больше предприятий к этому подключается.
Технологии ни в какой из платежных отраслей не стоят на месте. Здесь очень много драйверов, и безусловно, я тоже двумя руками за конкуренцию. Конкуренция — это очень важно, и это то, что на полноценном конкурентном рынке позволяет тебе уровень исполнения, качество продукта, свои технологии измерять в доле рынка. Сегодня немножко другая ситуация. Мы очень точно наметили себе еще в те времена, скажем, пока платежные системы Visa и Mastercard полноценно работали на рынке, у нас была четкая дорожная карта, куда мы должны прийти, с какими технологиями, с какими карточными продуктами, в какие бизнес-модели и сегменты рынка. Но какой-то внутренний, так сказать, внутренний драйв, технологический тонус, операционный тонус. Это все есть.
ЮГ: Ну, а как? Все равно же клиенту деваться некуда — ни банкам, ни простым пользователям — все равно они придут к вам. Волей или неволей.
ВК: Вы знаете, они до этого все были, что называется, у нас, и Visa, и Master — они обрабатывались у нас. Все их продуктовое наполнение технологически реализовывалось, начиная с 2015 года в НСПК. Понятно, что это были разные бизнес-модели. В первую очередь был определенный технологический гэп, и мы его закрыли еще, наверное, до ухода и Visa и Mastercard. У нас были все самые современные технологические решения, по каким-то мы даже опережали Visa с Mastercard.
Знаете, чем интересна карточная индустрия? Там все уже настолько стандартизовано и глобализовано, например, на уровне совета EMVCо (совет, который занимается развитием современных платежных технологий — FM), дорожные карты на десятилетия вперед. И изыскания, которые там делаются, и те стандарты, которые прорабатываются, слава Богу, мы в этот совет входим, у нас там есть определенное представительство.
Татьяна Воронова: До сих пор?
ВК: До сих пор. Мы понимаем, как это должно развиваться, и как это будет внедряться и у нас. Это и доступность технологий, это и те или иные клиентские сценарии, которые просто в QR-платежах могут стать более удобными. Это и бизнес-модели, которые альтернативны картам… Есть все-таки устоявшаяся карточная так называемая четырехдоменная модель: два банка с одной стороны и торгово-сервисное предприятие (ТСП) и клиент — с другой стороны. Плюс-минус такая же модель сохраняется и в Системе быстрых платежей, но там есть очень много технологических, прорывных совершенно вещей, которые рано или поздно начнут сказываться на рынке и делать эти платежи просто экономически более эффективными. Я сейчас не про тарифы для ТСП и банков, я — про скорость вращения денег в экономике, которая с помощью Системы быстрых платежей становится… на порядки более высокой.
ЮГ: А мы темп не теряем? То есть мы действительно очень много чего сделали до того, как наш рынок стал отделен от мирового. Следующее десятилетие не будет ли прожиганием тех технологических завоеваний, которые мы совершили?
ВК: Что значит «прожиганием»?
ЮГ: Ну, вот мы научились быстро переводить деньги…
ВК: Этот костер будет разгораться, он не будет прожигаться и угасать или что-то прожигать. Есть понимание, куда развивается сегодня рынок классических карточных технологий и куда бы он развивался сам по себе, если бы не приход СБП, которая развивается быстрее и теснит карточные технологии. Эти технологические решения — они у нас есть в плане, но мы понимаем, куда еще можно двинуться с точки зрения технологичности и клиентского более удобного пути. Может быть, вы не поверите, но в отсутствие конкуренции есть некая неуспокоенность от того, что где-то можно сделать лучше, что-то можно еще оптимизировать, дополнить, и это у нас не сделано. У меня вот от этого какое-то внутреннее неспокойствие.
ЮГ: Меня как потребителя волнует вопрос, будет ли российский технологический финансовый рынок развиваться, останемся ли мы такими же прогрессивными, какими являемся сегодня? Вот что, какой объективный фактор вас, как руководителя платежной системы НСПК, МИР, СБП, заставляет утром приходить на работу и заставлять своих сотрудников работать лучше, вкладывая в конце концов деньги в технологическое развитие?
ВК: Понимаете, я, наверное, не буду очень убедителен, если скажу, что это наша внутренняя неуспокоенность какая-то, да. Хотя и это тоже есть, и это нас сильно мотивирует. Но в первую очередь, сегодня запросы, которые приходят с рынка, от банков, что еще нужно сделать, какие нужно технологии внедрять. Банки сегодня таким явочным порядком начинают создавать что-то параллельное, альтернативное. И мы понимаем, что сегодня наша конкуренция — она в большой степени будет формироваться также за счет тех систем и билатеральных межхостовых связей, которые уже по факту складываются на стороне банков. И отсутствие с нашей стороны достойного ответа, который был бы более масштабным, более интересным, более выгодным, более удобным для клиентов, будет приводить к тому, что вот эти решения, они начнут прорастать все более активно, и они будут тем новым конкурентным полем, в котором нам придется находить уже точно свое место.
«Это еще не приобрело того масштаба, на котором могут начаться семейные склоки»
ТВ: То есть банки уже начали договариваться о создании альтернативной системы, которую они хотят построить, как конкурента НСПК?
ВК: Банки начали говорить о том, что было бы неплохо это сделать в тот момент, когда у них уже этот процесс по факту уже шел. Мы видим, какие сейчас выстраиваются между банками те самые межхостовые соединения. У нас есть федеральный закон, в рамках которого карточные операции должны ходить через НСПК, но этот закон ни разу не охватывает транзакции, которые проходят в режиме account-to-account без использования карт. То есть некий такой, я не скажу, что это аналог СБП, там слегка иначе все сделано, но похоже.
Это account-to-account платежи между счетами банков с использованием самых разных идентификаторов: номер телефона, или какие-то другие идентификаторы. Эти транзакции уже ходят в режиме C2C, они ходили еще до создания СБП, на самом деле. Просто сейчас это начинает, мне кажется, чуть более активно развиваться. И такая структура, она формируется и уже, наверное, какую-то там даже долю рынка занимает.
ТВ: Когда вы говорите о структуре, вы имеете в виду, что у этой идеи — альтернативы НСПК, появилась какая-то оболочка?
ВК: Оболочки как раз, наверное, нет. Это пока то, что естественным образом формируется, но еще не сформировалось в какую-то юридическую, правовую, операционную конструкцию. Должен быть оператор, но этого пока нет.
ТВ: Что будет и что, может быть, ядром с технологической точки зрения у альтернативы, кроме межхостов? Потому что это не новая технология, не прорывная.
ВК: А вы знаете, иногда количественные изменения вдруг переходят в качественные. И нас этому диалектика учила еще со школьной скамьи. Необязательно, чтобы была какая-то новая принципиальная технология, которая должна еще доказать свою состоятельность. Любая новая технология, она все равно требует апробации, какого-то времени. СБП стала, в каком-то смысле, драйвером испытаний в самых разных форматах моментальных платежей. В них есть один большой плюс — онлайновость расчета и проведения платежей со счета на счет без использования дополнительных искусственно придуманных идентификаторов, как, например, карточка, да? Это — искусственный посредник между участниками, которые идентифицируют меня и дальше от меня прокидывают какую-то ссылочку, где мой счет и сколько там денег. Если суметь спрямить пути, любое такое стремление, оно по определению должно повышать эффективность проведения операций. Если к этому добавить еще онлайновость в зачислении и перечислении денег, которые присутствуют в СБП (я, кстати, не знаю, есть ли она в этих межбанковских, межхостовых каких-то соединениях), то действительно, эффективность повышается и ускоряются процессы. Это все про повышение эффективности, скорости и, значит, снижение себестоимости. Новая технология? Я не знаю. Может быть, и не такая новая. Интересная? Следующий шаг, по сравнению с карточными технологиями? Думаю, что да.
Пока по картам, может быть, что-то удобнее быстрее и привычнее. Но это «пока». Эти account-to-account платежи они только-только зашли. Им еще года нет, а качественные технологии живут, дай Бог, уже лет 60. Поэтому — несравнимые вещи.
Пока еще это на стадии такой проверки и апробации. Там есть очень много «но», по которым это не может превратиться в платежную систему, но я сейчас не буду об этом говорить.
ТВ: А это, между прочим, самый интересный вопрос. Все-таки вы считаете, что это будет еще один способ проведения платежей, как я вас понимаю, но это не будет полноценной платежной системой?
ВК: Это уже еще один способ проведения платежей, межбанковских платежей, что важно для платежной системы, но я также вижу, что там есть определенные стоп-факторы для того, чтобы это превратилось в полноценную платежную систему.
ТВ: Эти стоп-факторы связаны с тем, что по сути это такой пирог крупных игроков?
ВК: Это один из них, наверное.
ТВ: А в чем риски вы видите? С точки зрения клиента все равно, кто проводит платеж.
ВК: Ему, да, абсолютно. Ему главное, чтобы это было везде одинаково удобно, понятно, единообразно.
ТВ: И деньги дошли.
ВК: Желательно, чтобы надежно, а еще и какой-нибудь кешбэк за это начислили. Здесь очень много факторов, которые должны сойтись для клиента.
ТВ: А банкам что важно? И при каких условиях, по-вашему, эта альтернатива случится?
ВК: Здесь не только банки. Когда мы говорим о таких системах, здесь есть целый ряд акторов, игроков, которые влияют на то, как это все находит свой баланс. Это торгово-сервисные предприятия. Они тоже должны захотеть, чтобы у них такая технология применялась, и чтобы у них там от этого желательно вырастало – воронки, конверсии и так далее. Здесь физические лица, здесь банки, здесь технологические возможности, здесь государственное регулирование, здесь очень много, что должно правильно сложиться для того, чтобы система стала рабочей. Одного, скажем так, вот этого явочного пока, вот этой пробы пера, пока недостаточно. Это еще не приобрело того масштаба, на котором могут начаться вот семейные склоки.
ТВ: То есть до них мы еще не дошли, потому что было ощущение, что с них вообще-то все и началось. Когда появилась новость о том, что строится альтернатива, некоторые игроки непрозрачно намекали, что вообще-то главные якодзуны не договорились.
ВК: Новость о том, что строится, — я ее не слышал. Я пока слышал только лишь некие такие призывы: «А вот было бы неплохо построить этот хрустальный мост из Москвы до городу Санкт-Петербургу». Призывы иногда не воплощаются, потому что разбиваются о быт. И вот эта лодка может, есть у нее риски, мне кажется, разбиться об этот быт. Когда заходят в один проект прямые конкуренты, им нужно суметь свое эго сдержать и в какой-то момент начать искать компромиссы. Не всегда здорово получается, не у всех.
По сути — это Mir Pay
ТВ: Что сейчас из себя представляет вот рынок этих многочисленных рay-сервисов, которые запускались раз в месяц в течение года? Было ощущение в какой-то момент, что месяц прошел зря, если какой-то банк не запустил свой собственный «pay».
ВК: Мы как платежная система должны создавать равнодоступные для всех игроков платформы, на которых дальше они могут строить свои сервисы. И кто-то на них дальше начинает строить свои экосистемы. Мы сделали такую платформу — Mir Pay — поэтому, у банков появилась возможность встраивать тот самый «некий Pay». По сути — это Mir Pay, потому что, как вы видите, он работает только на Android-телефонах и только по картам «Мир». Ожидаемо, что мы не могли дать большего, потому что наша платформа Mir Pay работает только на Android, и мы соответствующие возможности предложили банкам, чтобы они это предлагали уже от своего имени. Это определенное удобство, и банки этим воспользовались. Я думаю, что еще будут добавляться к списку другие банки. Сейчас там 5-6 уже есть.
Банки сейчас ищут свою какую-то идентичность, индивидуальность, борьба за клиента точно на банковском уровне не снизилась с уходом Visa и MasterCard. Мы стараемся им на базе этой платформы давать те или иные возможности. Кто-то сделал pay-сервис и начинается движ, потому что конкуренты тоже должны в мобильное приложение добавить такой же «рay». Я вижу этот процесс их создания, как абсолютно нормальный. Нам очень нравится, что на базе технологических решений, которые мы создавали, банкам интересно реализовывать те или иные свои бизнесовые решения.
К чему это приведет для вас, как для потребителя? Думаю, что вы должны сами здесь смотреть, потому что выбор сейчас достаточно большой, и для вас это выбор лишь, в каком банке у вас открыт счет. Но базовые решения, грубо говоря, тот самый Mir Pay, который для всех действует на платформе Android, он доступен на любых телефонах. Если говорить о технологиях и конкурентоспособности, то мобильные платежные решения по картам остаются у нас в дорожной карте. Мы знаем, чем еще заняться и какие новые технологии предлагать банкам, куда они смогут дальше свои бизнес-решения — где-то экосистемные, где-то не экосистемные — для потребителя встраивать.
ЮГ: Клиентам, владельцам Iphone можно расслабиться, правильно понимаю?
ВК: Давайте посмотрим на СБП. Есть приложение СБPay, в котором мы постарались реализовать максимально концентрированный и качественный клиентский опыт оплаты через СБП в магазинах на кассах. Пожалуйста, iPhone, NFC, прикладывайте и оплачивайте. Работает.
ТВ: По сути, внутри НСПК конкурируют два решения: карты «Мир» и СБП. И при этом у вас даже реклама сервисов единая была в какой-то момент. Почему нет четкого позиционирования у каждого направления, и как вы внутри себя приоритеты определяете? Сейчас для вас приоритет номер один – это все-таки СБП, это МИР или это что-то другое?
ВК: Я скажу, что сейчас для нас приоритет с точки зрения развития – это, безусловно, СБП. И понятно, почему. Потому что… как-то странно нам и акционеру нашему видится в сегодняшней ситуации рекламировать карту «Мир». Это как в советское время: «Летайте самолётами Аэрофлота». «Да, а какими же ещё летать?» Если говорить про карты «Мир», у нас есть три направления, в которых мы продолжаем развитие. Это эксклюзивные уникальные продукты, где до сих пор львиная доля на рынке у карт международных платежных систем. Например, карты Мир Supreme — такой флагманский топ-премиальный продукт. Второе направление – это новые технологические решения в сотрудничестве, может быть, с торгово-сервисными предприятиями, где-то с банками в каких-то конкретных вертикалях, сегментах, регионах. И третье – это та или иная социальная поддержка: скидки на проезд в общественном транспорте, при оплате коммунальных услуг, ЖКХ и так далее. Но говорить в целом о развитии доли платежной системы «Мир» в портфелях банков, раньше вся эта модель конкуренции между платежными системами, она заключалась в том, кто какому банку даст больше маркетингового бюджета, бюджета на продвижение, чтобы доля карт той или иной платежной системы увеличивалась в ущерб картам других платежных систем.
«40% оборотов еще проходят по пластику Visa Mastercard»
ЮГ: А что с этими бюджетами стало? Вы перестали банки фондировать таким образом?
ВК: Таким образом, да. Мы перестали их фондировать. Ну, правда, это не с нас началось. В свое время Visa и MasterCard между собой активно перетягивали каждый особенно крупный банк на свою сторону. Сейчас да, таких программ практически нет. У нас с банками остались те или иные точечные программы, связанные с появлением каких-то новых интересных функциональных или технологических решений, которые мы тоже оцениваем как интересный, инновационный продукт, полезный рынку. В это мы готовы вкладываться. В остальном…
ЮГ: То есть банки пострадали, у них ушли вот эти вот бюджеты от платежных систем, снизился интерчейндж, и сплошные убытки получаются в результате ухода Visa и MasterCard.
ВК: Секундочку, интерчейндж у них… Я не вижу, чтобы снизился. У них с доходностью все нормально. Расходные статьи на платежную систему «Мир» всегда были приблизительно в три раза ниже, чем по картам международных платежных систем. То есть если убрать вот те мотивационные, достаточно серьезные выплаты, бизнес-модели плюс-минус у платежных систем были одинаковые. Интерчейндж, может быть, где-то у Visa и MasterCard был чуть-чуть повыше. Сейчас ситуация сильно не изменилась, это не… не сильно было определяющим фактором при выборе. Сейчас мотивировать банки на увеличение доли карт «Мир» в портфеле…
ЮГ: Бессмысленно.
ВК: Ну, как-то сложно объяснимо, странно звучит даже. Поэтому сейчас наша основная акционная механика, в том числе карточная, взаимодействует в первую очередь, с торгово-сервисными предприятиями, когда мы проводим с ними те или иные акционные программы, как правило, в пользу не самых обеспеченных слоев населения.
ЮГ: Что вообще сейчас происходит с программами лояльности карточными? Потому что интерчейндж — это важная часть кешбэка, который банк отдает клиенту. Центральный банк регуляторно ограничил интерчейндж по некоторым позициям, что привело к тому, что банки ухудшили reward-программы, снизили кешбэки, а потом ушли Visa и Mastercard. Останутся ли с нами reward-программы и какую форму они приобретут, с вашей точки зрения?
ВК: С моей точки зрения, reward-программы никуда не исчезали. Они остались…
ЮГ: Ну, вы согласны, что они хуже стали, чем в 2019 году, с точки зрения выгоды для клиентов?
ВК: Сложно сказать. Если говорить о карточных транзакциях, я, наверное, не сильно совру, если скажу, что 40% оборотов еще проходят по пластику старых, ушедших с рынка платежных систем Visa Mastercard. По этим платежным системам… ничего не изменилось, уровень доходности для банков, интерчейндж сохранился на прежнем уровне, при всем при том, что затратные статьи для них снизились в разы, потому что теперь с них Visa и Mastercard не удерживают те или иные «физы» за обслуживание. Там есть фиксированная статья расхода на процессинг в НСПК, и это существенно дешевле, чем то, что у них было раньше с Visa и Mastercard. То есть у банков возможность за счет интерчейндж фондировать всевозможные программы кешбэков, каких-то других возможностей, — она сохранилась, она никуда не ушла. Если брать все-таки карту «Мир», как явно уже доминантную на сегодняшнем рынке, то могу сказать, что уровень интер интерчейндж несильно отличается. В ковидные времена были временные ограничения, когда ставки интерчейнджа по ряду категорий были снижены, потом их вернули на прежний уровень.
Сегодня по картам «Мир» любых банков, любых уровней можно организовать доступ в бизнес-залы, ресторанные всевозможные скидки, кешбэки по премиальным картам. Это сейчас все есть. Поэтому Система быстрых платежей требует сегодня гораздо большего внимания, гораздо большего маркетингового продвижения и рекламы для того, чтобы его преимущество для торгово-сервисных предприятий, для физических лиц с возможностью платить с любых телефонов в одно касание было очевидно. Или такая новая история как считывание QR-кода — может быть, не очень быстрая, по сравнению с платежом в одно касание, но интересная — чтобы оказалась востребованной. Вот это требует продвижения, здесь есть понимание, почему и зачем в это вкладывать основной свой ресурс. Карты «Мир», действительно, такого большого внимания к себе сегодня в плане продвижения не требуют. Основной упор, основное внимание наше сегодня, — очевидным образом, на новых платежных сервисах, новых платежных решениях, которые вообще просто внутрироссийские, и они по очень большому количеству параметров, по качеству своей работы опережают все то, что есть во многих других странах.
ЮГ: Получается, что reward-программы мешают продвижению таких прогрессивных технологий, как QR-коды, потому что по QR-коду кешбэк не начисляется, а по карте начисляется. И мотивация клиента платить карточкой выше, чем QR-код использовать?
ВК: Не соглашусь. Программа мотивации смещается из банков в торгово-сервисные предприятия. Здесь за счет несколько других бизнес-моделей, бизнес-параметров, параметров вот перераспределения тех самых «физов». Эта программа более интересна торгово-сервисным предприятиям. И они готовы сегодня в нее вкладываться. И если вы заметите, СБП предлагает сегодня кешбэки, те же самые. Не буду спорить, это та же самая платформа лояльности, на которой и строилась лояльность «Мира». Но это другие механики, это другое начисление. Чем хороша СБП? Там и кешбэк платится со стороны торгово-сервисного предприятия, не банком уже, но он и начисляется в онлайне. Вот эти онлайновые схемы, онлайновые платежи в скорости они будут более привлекательны и более понятны. Не ждать конца месяца, сколько мне начислят кешбэк по карте, и потом сверять, все мне начислено, или нет. Транзакцию оплатили, и эта функциональность тоже скоро придет в СБП. И это те новости, которые вот-вот, выйдут на рынок. И это как раз то, что нужно рекламировать и продвигать.
«Очень здорово сделали, что не стали запрещать»
ТВ: Мы подозреваем, что у банков все равно остаются большие запасы пластика и болванок Visa и Mastercard, у меня вопрос, а используется ли он сейчас? Есть ли какие-то ограничения у банков по использованию?
ВК: Этих карт в новой эмиссии все меньше и меньше. Мы видим, какой объем нового пластика заказывается для платежной системы «Мир». Здесь у нас есть полный учет, и мы владеем всеми цифрами. Только в прошлом году было отгружено банкам более 116 миллионов карт «Мир» за год. В этом году цифры, может быть, чуть меньше, но основная проблематика, которая была еще в прошлом году — недостаток пластика в первые какие-то моменты — сейчас этих вопросов нет.
ЮГ: Чипов не хватало, помню.
ВК: Сейчас хватает, проблем нет. Более того, даже проблема ценовая снята. Нащупали как организовывать, не скажу импортозамещение, альтернативные каналы поставок, альтернативные варианты производства с другими поставщиками или с чипами, которые поставляются какими-то другими маршрутами. Мне кажется, что вот мы очень здорово сделали, что не стали запрещать Visa и Mastercard, потому что тот запас пластика, который в целом был на рынке, он позволил вот непростой достаточно острый период пройти. Слава Богу, он был коротким.
ЮГ: Там была дискуссия запрещать или не запрещать?
ВК: Да нет, мне кажется. Это было очевидное решение сразу. Зачем запрещать? Выкидывать пластик, который идеально может продолжать работать на рынке с той же функциональностью, также независимо и бесперебойно со стороны каких бы то ни было внешних влияний. Так что здесь не было вопросов. Сейчас пережили этот период, но смысл банкам выпускать старые продукты, не имеющие поддержки со стороны платежных систем, по которым, да, интерчейндж ты можешь получать тот, который был, но всего остального, даже каких-то программ взаимодействия, которые есть по «Миру» или в рамках тех или иных региональных проектов развития, уже эти возможности все кончаются. Я правда думаю, что сейчас это будет очень естественный плавный процесс, который и регулировать, честно говоря, не надо. Он естественным образом, таким экономическим, сойдет на нет. Я думаю, что сейчас уже почти новые карты на пластике Visa и Mastercard сложно встретить.
ТВ: Если долю новой эмиссии вычислить, это меньше 10%?
ВК: Думаю, что меньше. Я не верю, что банки у себя на складах имели пластик запасом на два года вперед. Ну, откуда?
ТВ: Вдруг они запасливее, чем мы думали. Долларов же как-то навезли наличных. Но с картами есть другая проблема — новые игроки на рынке эквайринга не могут обрабатывать платежи по картам Visa и Mastercard, а их как вы сказали 40%…
ВК: Да, это правда.
ТВ: А что с этим делать? И вообще, считаете ли вы это проблемой?
ВК: Я не считаю это большой проблемой. Вы знаете, взаимодействие с Visa и Mastercard, когда они еще работали на рынке, не очень простой процесс. Это достаточно сложная система взаимодействия, в рамках которой они все-таки продолжали выполнять то, что называли «функцией оператора платежной системы». Мы обеспечивали для страны максимальную неприкосновенность платежных потоков, но при этом при всем мы сохраняли для Visa и Mastercard их полноценные возможности взаимодействия с банками, параметризации их продуктов, программы и так далее. Делать это в их отсутствие, — наверное, можно было бы. И мы ну, думаю, что справились бы. Но заниматься развитием и созданием новых бизнес-сущностей в платежных системах, ушедших с рынка, нам показалось неверным принципиально, идеологически. Да, мы делали всю техническую часть, но это не значит, что, скажем так, мы не спрося там и на свое усмотрение выдавали бы какие-то идентификаторы. Это все был уже достаточно тонко настроенный процесс. Мы для себя приняли такую принципиальную позицию, сделали «freeze», и вот этот состояние мы поддерживаем. Мы понимаем, что к концу этого года, наверное, на Мир будет уже приходиться 70% оборотов, к концу 2024 года проблематики с невозможностью принимать Visa и Mastercard, даже к середине, может быть, следующего года, уже не будет вообще. Поэтому в эквайринге, в эмиссии, такой проблемы нет вообще, это задача для новых эквайеров.
ТВ: А это решение сразу было принято?
ВК: Да, это решение было принято сразу, и с момента ухода какое-то время к нам еще обращались банки со словами: «Ну вот мы почти завершили» и так далее. И даже для таких мы это решение озвучивали сразу. Эти банки могут сегодня через свое косвенное участие через партнерство с существующими банками, работать. Мы также предлагаем им другой вариант. Банки иногда теряют лицензии, иногда что-то случается. Вы можете выкупать этот портфель карточный. Становитесь вместо этого банка, и мы поддержим этот процесс.
ТВ: А разве выкуп карточного портфеля означает, что ты становишься принципалом?
ВК: Это не значит, что ты становишься принципалом, у тебя появляется прямая эквайринговая лицензия, ты ее на себя перехватываешь. Мы ничего нового не создали, мы заменили одного игрока на другого. Таких случаев было немного — два-три.
ЮГ: Получается, что это все-таки отдельная сущность, которая продолжает существовать. Вот в отсутствии компании здесь, в России, их артефакты продолжают оставаться этими артефактами. То есть это не равно карта «Мир». Это по-прежнему Visa и Mastercard.
ВК: У всех платежных систем в рамках НСПК есть отдельная процессинговая платформа, потому что Visa не равно Mastercard, Mastercard не равны UnionPay, JCB и American Express, которые тоже на нас процессировались. Были выстроены отдельные платформы, каждая на своих правилах, со своими форматами. У нас была задача не нарушить операционных и бизнес-моделей банков при переключении на нас. То есть у них, грубо говоря, сменился адрес для маршрутизации транзакций, все остальное сохранилось. И вот с уходом международных платежных систем эта конструкция также продолжает работать. Поменять ее на «Мир» будет на порядки сложнее, чем сохранить то, что есть. Оно, наверное, постепенно, как я уже говорил, само отомрет, и нам, наверное, надо будет вместе с банками в какой-то момент сказать: «Ребят, осталось три карты, две транзакции. Давайте закроем эту тему синхронно, все вместе, подчистим балансы, и больше эти карты с какого-то момента не ходят». Наверное, такое решение надо будет принять, но пока это 40%, вряд ли это «настал момент». Он будет уже в обозримом будущем, я думаю, но его нужно будет принимать тоже обоснованно, исходя из интереса всех участников. Более того, я могу сказать, мы от банков сегодня слышим запрос: «Слушайте, вот мы не знаем, сколько нам еще тащить». Для банков — ведь это тоже затраты со стороны вендеров всех процессинговых систем. Они нас скорее спрашивают: «Давайте договоримся, что вот до такой даты, и вы всему рынку скажем – стоп», может быть, такое решение будет когда-то совместно принято.
ТВ: Это какая-то среднесрочная перспектива, я так понимаю, 3-5 лет? Или уже 2024-2025 годы?
ВК: «Костов» очень много, на объем бизнеса, который будет составлять 10% от карточного портфеля. Я думаю, что на 2025-й похоже. Можем делать ставки. Я выиграю все равно.
ТВ: Это я не сомневаюсь, что вы выиграете, Владимир.
ЮГ: Я хотел про карту Supreme еще чуть-чуть поговорить. Сейчас две категории карт: классическая и Supreme, которая премиальная. Я…
ВК: Хочу вас огорчить, их гораздо больше. У нас есть достаточно большое количество карточных продуктов, они у нас там, как бы, на сайте размещены, с ними можно ознакомиться.
ЮГ: Вопрос не про это. Private banking сетует, что им не хватает в верхней категории люксовой линейки карт «Мир» для того, чтобы предложить своим клиентам. И банкиры говорят, что «НСПК предлагаем, намекаем, но должного внимания нашей просьбе не находим». Есть ли шанс у банкиров в private banking получить какую-то люксовую карту на платформе «Мир»?
ВК: Вы не спросили, чего, например, им не хватает в платформе «Мир Supreme»?
ЮГ: Видимо, не хватает клубности, то есть Supreme есть у всех, а хочется клиенту private banking выдать что-то эдакое.
ВК: Supreme есть далеко не у всех. Если у нас сейчас общая эмиссия где-то 230 миллионов карт, Supreme из них меньше полутора миллионов. То есть это 0,7% от общей эмиссии. Да, наверное, это очень хорошие клиенты, высокооборотистые. Но какими свойствами, какой клубностью должна обладать эта карта? Дизайн мы готовы подтверждать любой. Они дальше могут, зная, какие там остатки на счетах у этих клиентов, какие там транзакции идут, сколько они с них зарабатывают, какой у них общий доход на этот аккаунт и сколько они готовы преимуществ и привилегий давать. Ну, слушайте, мы даем 7% кешбэк на посещение ресторанов любых групп. Это бесплатное посещение бизнес-залов в аэропортах не только в России, но и по всему миру. Это определенные скидки там на такси бизнес-класса хорошего уровня и выше. Что банк хочет сделать еще?
ЮГ: А лимиты на снятие наличных?
ВК: Это банк делает, мы никаких лимитов дальше не ставим. Хотите спецдизайн, украсить бриллиантами и не писать Supreme, а написать какое-то свое слово? Да ради Бога, приходите. Платежная система чем может наполнять продукт? Это ставка межбанковского вознаграждения, то есть уровень дохода, который банк получает с этих операций, это какие-то программы, связанные с теми или иными активностями высокодоходных граждан России. Что-то еще банк может сам добавить. Это, безусловно, консьерж-сервис, возможности по снятию наличных, стоимость переводов, получение кэша в отделениях, курс конвертации. Вот это все уже делает сам банк. Когда мы говорим о своей роли, мы посчитали, что можно выпустить какой-то еще продукт, назвать его как-то еще более — какой-нибудь там «Элит» или что-то еще. И сделать более жесткими для банков условия их выпуска. Но, самое главное для банков в этих историях – это уровень интерчейнджа. Делать его еще выше, чем то, что сегодня есть по Supreme, нам показалось неправильным. Верхний сегмент, ему всегда хочется чего-то такого, чего нету больше ни у кого. Это делается в очень индивидуальном порядке, и для этого не нужно заводить специальный продукт в платежной системе. От платежной системы хороший уровень поддержки против тех дополнительных платежей, которые банки нам делают за все те самые кешбэки, которые мы берем на себя. И тут, мне кажется, достаточно хороший уровень уже достигнут. Добавлять здесь какой-то элитности от НСПК, от «Мира» — я не понимаю.
ЮГ: Понятно. Бриллианты-золото можно, повышенный интерчейндж нельзя?
ВК: Бриллианты золото и за ваш счет можно, повышенный интерчейндж за счет эквайеров мы не хотим.
Транзакцию не остановить, потому что не можешь повлиять на телефонный звонок
ЮГ: Когда мы сможем платить «Миром» в наших туристических поездках? Хотя бы в дружественные страны?
ВК: У нас была действительно хорошая очень сетка. Мы развивались и очень динамично шел процесс, в карте «Мир» были заинтересованы многие страны, куда выезжали россияне. У нас еще был целый ряд стран, с которыми мы договаривались и проходили уже практически пресс-сертификационные мероприятия. А потом в сентябре 2022 года, когда возникла угроза так называемых вторичных санкций без объявлений первичных против «Мира», это все закрылось. Понятно, что по чисто политическим, политико-экономическим мотивам. Не буду оценивать действия наших зарубежных партнеров, но факт остается фактом. Был период, когда карты перестали приниматься, и после этого начался период такого тоже прорастания финтех-решений. Наш президент призывал с точки зрения международных расчетов ориентироваться на систему хавалы (хавала – способ расчетов с иностранцами, который распространен в Иране, давно живущем под санкциями и отключенном от SWIFT — FM). Когда здесь отдали деньги, там позвонили: «Алло, можешь выдать?» и там их выдают. Вот приблизительно так же сейчас и происходит. Транзакцию не остановить, потому что ты не можешь повлиять на телефонный звонок и подтверждение, что деньги получены, и вроде никакого платежа на той стороне, где можно было бы ввести санкции, в принципе нет. Вот так же приблизительно сегодня развиваются платежи по картам…
ЮГ: «Мир»?
ВК: И не только по картам «Мир», а по любым российским платежным инструментам за рубежом. Вы сегодня можете в туристических зонах Турции без больших проблем картами российскими расплатиться. Вам расскажут, как это сделать. Платеж пройдет в России. Это одно решение. Второе решение – это действительно финтех-варианты, в рамках которых вам предоставляют возможность ввести куда-то свои платежные реквизиты, расплатиться на том или ином сайте и дальше деньги каким-то образом попадают этому торговцу в той или иной стране. В Турции сейчас точно такое есть. Но никто не отменял обычный прием карт «Мир», и это действительно полноценно, у вас не будет никаких проблем с расплатой в Армении, в Белоруссии, в Киргизии, даже в Казахстане есть возможности. Куба открылась еще в феврале по банкоматам, а теперь доступна сетка POS-терминалов. Курортные зоны Венесуэлы открываются, ведем взаимодействие еще с целым рядом других стран, с которыми тоже надеемся на объявление о начале такого хорошего, полноценного приема карт. Так что мы продолжаем развиваться, хотя, конечно, я не буду скрывать, это направление, наверное, сегодня наиболее сложное и куча граблей разложена по этому пути.
ТВ: Понятно, что вы не даете детальной информации по финтехам и странам, потому что защищаете процесс от санкционных рисков. Но я, как клиент, не получая всей информации, буду сомневаться и предпочту не рисковать. Сделаю себе карту какого-нибудь таджикского банка…
ЮГ: Или кэш возьмешь.
ТВ: Или кэш возьму. И не буду я искать зону приема карт «Мир». Это очень сдерживающий фактор для международного бизнеса.
ВК: Татьяна, я понимаю, и я еще раз хочу сказать, что международный аспект развития существенно осложнился. И те страны, где мы не рискуем, что завтра объявят санкции, и мы там пропадем, мы упоминаем. Мы не рискуем, в смысле не боимся упоминать, скажем, Кубу. И, действительно, на Кубе все хорошо.
ТВ: Кубе терять нечего.
ВК: Нет, Кубе тоже, наверное, есть, что терять, но там есть понятный контекст, есть понятные договоренности и совместное какое-то продвижение, о котором мы договариваемся. Я думаю, что с Венесуэлой похожая история, там прекрасные курорты. Про страны там ближнего зарубежья мы говорим тоже без страха, и там карты «Мир» принимаются. Какие-то новые направления, все-таки хотелось бы, чтобы там сначала это действительно стартовало, получило бы какую-то устойчивую платформу с большим количеством банков, после этого об этом можно будет говорить. Но мы, правда, стараемся доводить информацию по поводу стран через наших банки.
ТВ: Было видно, что как только сильные мира сего объявляли о приеме карты «Мир» где-нибудь, это немедленно оказывалось граблями по лбу. Удивительно, что ваши контрагенты вот эти риски недооценили (послы многих стран объявляли о планах принимать «Мир» — FM). Если помечтать про международный бизнес для «Системы быстрых платежей», вы эти риски будете учитывать? И вообще планируется ли международный бизнес у СБП?
ВК: Планируется, он уже сейчас с теми странами с которыми мы можем развивать его в формате C2C, он уже растет и растет достаточно успешно. Это большое количество операций на трансграничных направлениях. Здесь у нас два базовых решения, это межсистемное полноценное взаимодействие с теми странами, у которых есть своя условная СБП, и тогда мы через один канал можем объединить сразу всю сеть российских банков против всей сети банков другой страны.
Второй вариант мы называем вариантом косвенного участника. Это когда за рубежом есть какой-то конкретный банк, хороший крупный банк в той или иной стране, и он начинает взаимодействовать с одним из российских участников Системы быстрых платежей. И они между собой договариваются сами, на каких условиях деньги ходят. Но самое главное — мы даем определенные стандарты для российских участников, которые они обязаны соблюдать, чтобы целый ряд требований клиентского интерфейса были поддержаны, чтобы были видны курсы пересчета, чтобы все было прозрачно и хорошо. У нас уже много стран по такому сценарию работает, это достаточно большое количество зарубежных банков. Кроме того, существует еще более прогрессивный вариант — когда за этим одним зарубежным участником есть целый куст местных банков, у которых такая мини-, может быть, не национальная система быстрых платежей, какая-то система внутренних быстрых расчетов, и он готов через один канал с тем или иным российским участником присоединить целый куст банков и закрыть существенную долю рынка той или иной страны. Это пока идет в формате C2C-платежей, перевода от физлица к другому. Ну и направление тоже отсюда достаточно понятно. Это страны СНГ. И в формате «C2B» здесь видится, конечно, построение целого ряда необходимых технологий, совместимость QR-форматов, их конвертации из одного формата в другой. В этом направлении у нас сейчас определенная мысль тоже движется, работает. Надеемся, что и в этом смысле СБП станет трансграничной системой, привычной не только для россиян. QR-платежи, особенно в странах Средней Азии очень распространены. Возьмите Узбекистан, возьмите Киргизию, может быть, в меньшей степени Казахстан. Там QR-ных платежей уже очень много. И там неизвестно еще, кто кого будет догонять.
В этом году у нас было снова встреча глав национальных платежных систем и центробанков прошла в Минске очень успешно. Снова все встретились, обнимались, целовались. Если раньше мы обсуждали совместимость карточных технологий, взаимный прием карт, принципы, стандарты, тарифы и так далее. Сейчас это уже QR-ные платежи, платформы взаимодействия.
ТВ: А здесь тон задает Китай? Это влияние Китая?
ВК: Думаю, что Китай, может быть, показал, что так тоже можно, но драйвер основной – это отсутствие POS-терминальной инфраструктуры. А значит — нет необходимости вложений в POS-терминальную инфраструктуру. Да, наверное, один из факторов ухода в QR-ные технологии. Сеть гораздо дешевле создается и проще функционирует.
ЮГ: Владимир, а правильно ли я понимаю, что активизация локальных платежных систем пошатнет олигополию Visa и Mastercard в мире?
ВК: Дуополию. Сложный для меня вопрос. Я просто смотрю, где основные рынки Visa и Mastercard. Это США, это Европа, в большой степени Южная Америка, и конечно Юго-Восточная Азия, азиатско-тихоокеанский регион.
ЮГ: То есть везде?
ВК: Поэтому они глобальные, и это действительно платежные системы, которые полноценно доминируют практически во всех странах. Может быть, с какими-то отклонениями где-то есть American Express, где-то JCB. В Китае Union Pay, как я понимаю, в большей степени это уже карты для международных путешествий, потому что внутри Китая это действительно сплошной QR. Это Alipay, это WeChat Pay. Сам еще в 2019 году был там с делегацией. И я просто с картой UnionPay не мог расплатиться, за меня китайские коллеги WeChat Pay оплачивали кофе. Стоял терминал со считыванием для карты, но карты там были заглушены, там был только экран для QR-кода. Мне сложно сказать, куда качнется рынок. Я думаю, он будет немножко по-разному развиваться в зависимости от того или иного сегмента и той или иной географии. Действительно азиатско-тихоокеанский регион сейчас уходит в QR-ные платежи, это в большой степени какие-то внутристрановые или межстрановые уже объединения и расчеты на базе QR-ов. На базе причем своих QR-ов, это не китайский WeChat или Alipay. Это свои QR-ные системы и вокруг там Малайзии, Индонезии, Тайланда. Что-то формируется на полуострове Индокитай — это и Вьетнам, и Лаос, и Бирма, и Таиланд. Сейчас идет большой по всему миру передел и смена каких-то парадигм в платежной индустрии. Какая будет архитектура и конфигурация этого рынка лет через 10 мне очень интересно посмотреть. Затрагивает, между прочим, и нашу страну тоже.
«С кэшем было бы очень сложно»
ЮГ: Я вспоминаю 2014 год, когда появилась НСПК. И, конечно, всерьез варианты отключения нас от SWIFT, Visa, Mastercard никто не рассматривал. Вы верили, что это может случиться?
ВК: Вы знаете, я почему-то очень это сценарий живо видел в тот момент, и более того, какие-то были в тот момент призывы: «Зачем вы делаете эту российскую платежную систему? От Visa и Mastercard обособились, все взяли под контроль, хватит, больше не надо, у них хороший продукт, у них хорошие технологии, учитесь, поддерживайте.
ТВ: Все думали, что вы на платежной системе «Мир» остановитесь на самом деле.
ВК: У нас в стратегии было сразу записано три основных момента: локализовать Visa и Mastercard, создать российскую собственную платежную систему и вывести ее на международные рынки. Собственно говоря, все эти три задачи за первый четырех-пятилетний период, мы выполнили. И я могу сказать, что если бы мы этого не сделали тогда, если бы мы тогда «Мир» не создали, а действительно остановились, мы бы сейчас уже с гораздо худших позиций делали бы то же самое. Мы бы сейчас занимались созданием, разработкой российских форматов, стандартов, технологий, но уже не имея ни запаса времени, ничего. То есть было бы очень тяжело жить и работать на пластике, которые ты уже не можешь выпускать, перевыпускать. Это было бы ужасно.
ЮГ: А что бы случилось в марте 2022 года, если бы у вас не было НСПК? Мы бы в каменный век погрузились, в кэш?
ВК: С кэшем было бы очень сложно. Касс пересчета в том масштабе, в котором они были в свое время в Советском Союзе, когда не было карт, у нас нет, и с наличностью были бы тоже проблемы. На первом этапе была бы такая не очень острая ситуация, но каждый банк стал бы обособленным и работал бы в своей банкоматной сети, и эта банкоматная сеть, она бы какое-то время еще держалась. Обслуживание карт чужих банков в POS-терминальной сети было бы затруднено. Я думаю, что первое, что бы случилось, это начались бы создаваться очень быстро явочным порядком межхосты крупнейших банков друг с другом. Создавать в такой ситуации полноценный процессинг, единый для всей страны, наверное, тоже за это бы взялись в конце концов, но это был бы уже долгосрочный вариант. Ближнесрочные задачи были бы решены на уровне вот этих межхостовых соединений, и люди на какое-то время ушли бы в кэш, пока межхостовые соединения между банками на базе карточных технологий не были бы завершены. Я думаю, они были бы завершены достаточно быстро, в течение одного-двух месяцев.
ТВ: Почему все-таки СБП было решено развивать, как платежный инструмент? Ну, то есть что стало триггером, что вы решили, что это полетит? Была цифра-пожелание, что через год 85% POS-терминалов должны принимать оплату по QR-коду. Какая доля POS-терминалов имеет такую функцию?
ВК: Начнем с конца. У POS-терминалов такую функцию имеет, наверное, не очень большой процент. Мы сейчас продвигаем единое решение, которое представляет собой вот эту вот наклеечку с QR-кодом. В нее встроена NFC-метка предпрограммируемая, она связана с конкретным кассовым комплексом. И транзакция совершается на самом деле достаточно сложным образом, сложнее чем на POS-терминале. Но это выглядит для клиента достаточно просто. Есть какая-то вот наклейка, прислонился, опа! А вот на этой кассе тут же вылез чек, хотя между ними нет никакого проводочка. Мы пошли этим путем. Сотни-сотни тысяч вот этих наклеек уже размещены в торгово-сервисных предприятиях. Какие-то работают по более простым технологиям. Это статический QR-код, когда вам нужно на телефоне не просто отсканировать, а потом ввести еще сумму.
ТВ: Это усложняет клиентский путь, прямо скажем.
ВК: Ну, такая история, да. Не очень дружелюбная. Но есть варианты, при которых, мне она нравится. Я думаю, что, если туда как-то добавить NFC, будет вообще супер. Динамический QR-код, который появляется на маленьких приставках кассе. Появились такие приставочки, может быть, вы их видели. И там просто формируется динамический QR-код, который вы сканируете, и он каждой кассой под каждую новую операцию генерит новый, и он там появляется. И там уже все есть. То есть это тот же самый QR-код, СБП-шный, по которому можно провести транзакцию легко. В него уже зашиты суммы, то есть это не платежная ссылка.
Технологий очень много разных. QR QR-у рознь, они по-разному обрабатываются внутри системы. Всего точек приема СБП сегодня — это уже больше миллиона по всей стране. Больше миллиона ТСП и касс оборудованы тем или иным решением. И вот здесь как раз надо доносить до клиента, что ему нужно сделать, чтобы легко и просто оплатить через СБП. И здесь любые телефоны, это и Android, и iOS, Apple устройства. Так что по количеству это еще достаточно низкий процент, хотя мы стараемся заходить с таких с крупных сетей. Если говорить про решение, зачем мы вообще туда пошли, ну, затем же, зачем, наверное, мы пошли в «Мир» в свое время. Это было интересно.
ЮГ: Давайте мы вас тоже чем-нибудь заинтересуем.
ВК: Давайте, это правда интересно. Вот ты заходишь куда-то и понимаешь, можно? Можно. И вот нельзя не попробовать. Попробовали — вроде работает. И интересные технологии. И мы понимаем, что это вытеснило практически карточные платежи на целом ряде азиатско-тихоокеанских рынков. Там это просто мейнстрим.
ТВ: Но это уже сложившаяся культура. У нас такой культуры нет.
ВК: Да, и там другие были драйверы. Там через мессенджеры, через социальные сети заходили платежные сервисы к человеку. Мне очень понравилось в Шеньчжене, насколько это хорошо интегрировано с городской инфраструктурой. У них есть приложение для городского метрополитена. Вы заходите, выбираете станцию, он вам предлагает: «Вы на этой станции. Куда хотите ехать?» и вы ему показываете станцию. Он вам генерит QR, вы на проходе к сканеру его прислонили, поехали дальше в метро, на выходе прислонили — всё, с вас списали ровно столько денег, сколько нужно.
«У банков устоялась новая бизнес-модель»
ТВ: А какой фидбек вы получаете от банков по всей QR-истории?
ВК: Разный. Мы в сегодняшней ситуации наступаем на мозоли банковские, мы понимаем, где мы ущемляем бизнес-интересы их карточных операций. Ведь всегда удобно продолжать работать, вот как есть. И, может быть, отсюда уход в те самые межхосты, да? QR QR-ом, но пусть доходность будет нормальная. И да, с этим тоже, наверное, как-то придется справляться. Какие-то банки наоборот говорят, что «а мы видим здесь колоссальные возможности для кросс-продаж». Мы не были представлены в эквайринге, и мы понимаем, что СБП – единственная возможность занять какое-то разумное место на эквайринговом рынке, заходить к тем самым торгово-сервисным предприятиям, предлагать им услуги и дальше заниматься уже развитием отношений с ними. Один отдел в банке заинтересован, другой отдел нет: эмиссионная часть «против», эквайринговая часть «за». Бывает в банках, что чуть-чуть по-разному делятся финансовые результаты. Для эквайринговой службы банка доходность не упала в СБП, она сохранилась, затраты на ее интеграцию с банком или на обеспечение сети приема в СБП — они ниже. Эмиссионные, может быть, не очень счастливы, но мы им тоже даем варианты, как развивать Систему быстрых платежей и как на более низкой доходности захватывать рынок. Сейчас рынок за счет этого начинает, может быть, перемещаться от банка к банку. Это тоже возможности.
ТВ: Если я плачу с помощью QR-кода, он формируется терминалом. Соответственно, платежный трафик идет в банк, которому терминал принадлежит. Я правильно понимаю?
ВК: Вы правильно понимаете.
ТВ: По сути, крупнейшие держатели сети POS-терминалов должны быть счастливы. Это имена давно известные: Сбербанк, Тинькофф, Альфа-банк, ВТБ. Но при этом крупные же игроки хотят создать альтернативу. То есть получается, что пчелы против меда. Почему так сложилось?
ВК: Это разные структуры внутри банка. Есть банки, которые достаточно полно… обсчитывают весь карточный бизнес, и сторону приема, эквайринговую сторону, где каждый новый платежный инструмент и возможность его предложить для клиента с разумной доходностью, а в СБП она разумная. Это хорошо. Есть эмиссионная сторона, которая получает интерчейндж, который вдруг стал не таким привычно большим, каким он был всегда. На круг, наверное, есть некое снижение доходности портфеля. Но к этому можно относиться еще более широко и смотреть на более полный круг: вовлечение клиентов торгово-сервисных предприятий в свое обслуживание, предоставление удобных хороших сервисов клиентам для оплаты, для переводов в денежном для всего-всего. Многие банки поначалу, ведь и C2C-платежи не очень воспринимали. Им казалось, что вот то, что они сегодня там зарабатывают, 49 рублей на операции по картам минимум, а так еще полтора процента от суммы и не было никаких ограничений. Сейчас я чего-то не слышу никого. Все счастливы. Все говорят: «Оу, у нас уже там 70-80-90% межбанковских переводов проходит через СБП. Это суперпродукт». И более того, даже вот сумма… платежей в другие банки, не себе, а другим получателям… Там 100 тысяч рублей, а сверх нее можно уже взимать те самые комиссионные, пускай не такие высокие, 0,5%. Но это тоже уже доход. У банков устоялась новая бизнес-модель. Самое главное, что это продукт, без которого они сегодня уже не могут клиентов обслуживать разумно. Всплеск, все колебания затухли. Все нормализовалась. Я думаю, что и на эквайринговом рынке, на C2B тоже сформируется какая-то новая бизнес-модель доходности, новая бизнес-модель распределения вот тех самых комиссий или получения каких-то других привилегий в пользу своих клиентов со стороны торгово-сервисных предприятий, альянса с этими ТСП. Много чего может поменяться. Рынок сейчас двигается к формированию какой-то модели будущего на ближайшие 10-15 лет.
ТВ: А не получается ли так, что СБП, которое, например, Центробанком презентуется как некая система, равноудаленная от всех игроков, все равно льет воду на мельницу крупнейших. Тот же самый Сбер, который всегда в оппозиции к НСПК, сколько я себя помню. Сначала СБП невозможно было найти в приложении Сбербанка. Теперь все равно нужна альтернатива. А вы как-то ее пытались осмыслить? Понять почему так?
ВК: Конечно пытались осмыслить. Смогли ли? Вот вопрос. Не знаю. У нас на самом деле со Сбербанком очень хорошие партнерские отношения. Я не могу сказать, что мы постоянно в какой-то там оппозиции. Есть вопросы, которые мы обсуждаем, есть вопросы, которые решаются не всегда просто. Но, понимаете, банк такого масштаба, в котором сосредоточено 60% эмиссии карт «Мир», 106 миллионов человек там имеют счета, ну, с ним нельзя быть в оппозиции. Это твой основной партнер, с которым нужно выстраивать нормальные долгосрочные отношения, и мы это, как мне кажется, достаточно успешно делаем. Не бывает такого, что вот все ровно и без каких-то трений. Бывают трения, главное уметь их решать и не доводить до каких-то серьезных обострений.
ТВ: А если поговорить о доле рынка двух платежных сущностей SberРay и СБПэй. Вот какие доли у этих систем будут, не знаю, через год?
ВК: SberPay, как экосистемная платежная история – это внутрибанковский, внутрисберовский продукт. Он будет работать в сети терминалов или в сети устройств или сайтов, где прием карт осуществляет Сбербанк. Вот, СБПэй, по определению это только межбанковские платежи, они проводятся по корсчетам разных банков внутри Центробанка. Но некоторые банки пользуются СБПэй, точнее Системой быстрых платежей, даже если внутри банка совершается платеж. Так называемый, «кулаут сервис», когда по номеру телефона нужно вычислить, кто клиент, они проводят через нас. Мы эту транзакцию видим в онлайне, а в расчеты она к нам не попадает.
ТВ: Ну, то есть получается, что Сбербанк, он свою долю он никому и не отдаст. Ни при каком варианте?
ВК: А вот давайте посмотрим, как менялось все на примере C2C-платежей. Вот когда появилась такая осознанная потребность в нормальной системе межбанковских платежей, доля платежей которые осуществлялись внутри «Сбербанк онлайн», если я правильно помню, превышала 95% рынка. Сейчас это меньше 70%. То есть сама по себе возможность начинает работать. Как это будет развиваться в QR-ных платежах, как это будет развиваться в сегменте C2B? QR-платежи по универсальному QR-у Сбербанка против QR и NFC-возможности, которые предоставляет СБП. Посмотрим.
ТВ: Вы не оценивали, какую долю рынка могут занять межхостовые соединения?
ВК: Мы же не видим весь внутрибанковский рынок по платежам account-to-account. Мы видим практически все, что происходит в межбанковских транзакциях. Все имена понятны, кто действительно владеет большой сетью приема при большой эмиссии. Вот межбанковский трафик между ними всеми мы видим, и там СБП продвигается достаточно хорошо. С2С-операции мы отслеживаем, пытаясь понять, насколько удается снизить почти монопольную позицию Сбербанка. Ситуация, как мне видится, улучшилась и уже никто не ругается на более низкий тариф. Бизнес и возможность вести счета, с которыми можно открыто работать и которые не концентрируются так сильно, как раньше на каких-то отдельных участников. Вот это один из результатов работы СБП. Не всегда тариф и процентный доход определяют стратегическую ценность тех или иных платежных инструментов.
ЮГ: Тем не менее, вы должны зарабатывать, как компания?
ВК: Мы?
ЮГ: Да.
ВК: Мы стараемся, мы зарабатываем. Такого показателя нет у нас в наших стратегических KPI. Но, мне кажется, это как бы для любого акционерного общества подразумевается. Если это не специальная какая-то там история, но тогда это называется государственное бюджетное унитарное предприятие, и у него другие немножко функции.
ЮГ: Ну, у вас специальная история?
ВК: Ну мы все равно, стараемся быть прибыльными и при этом быть разумными в своих тарифах, и это тоже, наверное, один из аспектов вот той самой монопольной нашей позиции. Если говорить, например, про карты «Мир», мы до сих пор не изменили своих тарифов, которые были установлены в 2014 году. Сколько мы брали с Visa и Mastercard за обслуживание их транзакций, столько же ровно мы сейчас берем, не повысили ни на копейку для банков обслуживание их трафика. Сколько установили по тарифу за процессинг и обслуживание, за бренд и все прочее тоже осталось. В рублях. Я думаю, что с 2014 по 2023 годы произошло некое инфляционное движение.
ТВ: Да, удивительно, что вам до сих пор хватает.
ВК: Нам хватает, потому что растет рынок. Платежный рынок, вот если взять только лишь карты, растет на 30% год к году. Это нормальный прирост, который был в те доисходные времена, до исхода международных платежных систем с рынка. Если взять общий объем, который включает в себя, предположим, еще и СБП, то рынок растет сейчас на 45%. Электронные платежи — тоже очень хороший рост. Я всегда говорил, что платежный рынок хорош тем, что в свои кризисные времена он растет всего на 20%. Вот сейчас в непростые времена он растет на 35.
ТВ: Штрафы за мискодинг были снижены. Почему, неужели не стало проблемы?
ВК: Ну скажем так, шоковая терапия сработала.
ТВ: А шоковой терапией что было?
ВК: Это были штрафы, которые могли исчисляться миллионами.
ТВ: Для банков миллионами? Ну, это как слону дробина.
ВК: Хорошо, десятками миллионов.
ТВ: Все равно.
ВК: Сотнями миллионов?
ТВ: Сотнями — это хорошо.
ВК: Были очень серьезные штрафы, исчислявшиеся там действительно десятками-сотнями миллионов рублей. Несопоставимые с тем уровнем дополнительной прибыли, которую хотелось за счет мискодинга где-то получить. Вообще, основная цель мискодинга – это была некорректная продажа. Банк приходил к ТСП, говорил: «Я тебе поставлю «правильный» МСС-код, и за счет этого снизим комиссию». И вот был период, когда мы могли зайти в любой самый шикарный ресторан и обнаружить, что были в фаст-фуде. И это касалось еще целого ряда розничных компаний. Мы ввели эти штрафы и рынок протрезвел очень быстро. Сейчас этой проблемы нету от слова «почти совсем». Я не скажу совсем.
ТВ: В ресторанах все-таки есть проблема.
ВК: В ресторанах иногда и терминал не работает.
ТВ: Да…
ВК: О, это отдельная проблема, ее можно тоже пообсуждать, почему терминал ломается и связь обрывается, когда нужно провести транзакцию по карте, но в этом же месте интернет прекрасно работает, когда нужно сделать перевод на телефон. Вот. Но нет, того уровня проблемы, которая была в момент, когда мы вводили эти штрафы, сейчас нет. Более того, у нас есть горячая линия, мы готовы реагировать на такие случаи моментально. Банки-эмитенты, они в этом смысле очень неравнодушные.
«Вижу риски идеологического характера»
ЮГ: В 2019 году мы прогнозировали, что карта, как идентификатор, уйдет. Будут другие какие-то вещи: появлялись кольца, брелоки, часы — всё что угодно. Потом случилось то, что случилось. А что будет дальше? Вы, как человек, придумывающий наше будущее в каком-то смысле, что вы видите идентификатором клиента для платежа через 5-10 лет?
ВК: Все, что угодно. Сегодня самый популярный идентификатор -это, конечно, номер телефона. То есть это ваша фамилия, имя и отчество, записанные в телефонную книжку, к которой прибит некий десятизначный код, который есть у каждого. Ваш номер карты я не знаю. Татьяна, твой не знаю тоже, но позвонить могу всегда. И этого достаточно, чтобы перевести тебе денег. В C2C переводах вам достаточно знать номер телефона получателя и банк и это становится очень простым идентификатором. Часто вы меняете номер телефона? Не очень часто. Если говорить о каких-то еще более долгоиграющих идентификаторах, вот, прилепленных к личности, к идентичности конкретного человека. Наверное, это могут быть какие-то и СНИЛС и так далее. Но здесь важна еще функция удобства. Что у вас есть всегда с собой, что вы точно про человека знаете? Номер телефона, он в адресной книжке забит, иначе вы не сможете с ним переписываться, звонить ему и так далее. Или могут появиться какие-то облачные сервисы, очень быстрые, удобные, в которых вы сможете этого человека идентифицировать и зная, что там идентифицировали так же вас, вы сможете ему отправлять деньги. Я не знаю, какая это будет система.
ТВ: Хотелось бы услышать ваше мнении о перспективах био-эквайринга в таком случае. Когда это сможет заработать? Вообще сможет?
ВК: Пилотирование, и более того даже целевые какие-то архитектурные построения уже сейчас прорабатываем, делаем. До конца этого года мы будем делать пилот на конкретных точках с конкретными людьми, которые готовы будут в абсолютно боевой, как говорится, инфраструктуре такого рода транзакции проводить. А вот если говорить о дальнейших перспективах, мне сложно сказать. Я, правда, вижу определенные риски, и они такого, идеологического характера. Для меня это вероятностная идентификация человека, сам по себе принцип достаточно спорный.
ТВ: Платежный ландшафт будущего. Но будущего не в 10 лет, а подальше. Какой он по-вашему? Что там будет и чего там не будет?
ВК: Мы всегда переоцениваем то, что случится за два года, и недооцениваем то, что случится за 10 лет. С сегодняшнего горизонта туда заглядывать сложно, потому что любая инновация технологическая может все повернуть с ног на голову и сделать что-то невозможное. Я думаю, что в любом случае все будет вокруг максимально быстрой и простой идентификации человека. Какие-то масштабные облачные сервисы, где вы будете сами легко и беспроблемно с каких-то устройств параметризовывать свои платежные предпочтения и инструкции. Я не хочу здесь каких-то лишних прогнозов давать со стороны биометрии, не знаю, хотя вполне возможно туда и пойдет. Но вопрос, каким образом это будет, все-таки чистая идентификация или что-то еще. Тем не менее, я думаю, что это будет максимально простое распознание того, кто ты. Это может быть в самых разных средах, это, может быть, и магазин, это, может быть, и интернет или то, во что он к тому времени превратится. И самое главное, что здесь это все будет очень-очень просто, как говорится, бесшовно. Я надеюсь, что банки еще останутся. Почему-то мне кажется, что какая-то совсем централизованная модель с единым центром эмиссии денег, он же центральный мегабанк, такие тоже идеи высказываются. Я думаю, что этого, наверное, не случится. Мне кажется, все-таки банки, как функция, они останутся. Все будет цифровым, я думаю, что рубль будет цифровым, у меня здесь нет сомнений, это будет достаточно быстрая надежная и безопасная среда. Вам будет просто управлять своими предпочтениями, и дальше мегамозг в облаке будет эти предпочтения очень четко и точно определять, чтобы сделать оптимальный платеж, откуда бы и как он ни проходил. Достаточно оптимистично. Самое главное, что этот процесс покупки — его не будет, как физического процесса. Будет процесс выбора.
