«Фактически мы имеем дело с рынком, который стал низколиквидным, маленькие сделки способны сильно двигать курс», — рассказал директор центра финансовой аналитики Сбербанка Михаил Матовников во время XXIII Всероссийской банковской конференции, передает корреспондент Frank Media. По словам Матовникова, это произошло оттого, что внутренний валютный рынок стал оффшорным.

Как отмечает Матовников, в России в начале 2022 года была «какая-то ликвидность, 44 млрд, которая считалась нормальной для ведения международного бизнеса», летом же она подскочила на 70 млрд. Тогда во второй половине 2022 года в России «накупили танкеров, рассчитались по самолетам, «физикам» разрешили выводить валюту». Формально валютная ликвидность стала выше, но десятая ее часть приходилась на валютный кэш, который не участвует на валютном рынке, а почти половина оставшегося лежала на счетах иностранных банков заграницей, которые на валютном рынке участвуют, но слабо. Фактически же валютный рынок стал «радикально мал», пояснил Матовников.

В такой ситуации даже «жалкие $1,5 млрд», которые попытались купить Shell, уходя из Сахалина, не получилось купить в достаточном количестве в долларах и евро на рынке, хотя раньше бы «их с визгом продали, прийди вы к нам летом», отмечает Матовников. Компания была вынуждена купить половину свободных юаней, которые были на рынке, запустив тем самым нынешний кризис юаневой ликвидности, рассказал он.

При этом, подчеркивает Матовников, ссылаясь на данные ЦБ, через торговлю Россия сейчас юани также не получает. По его словами, примерно треть экспортного сальдо не пришло в Россию, оставшись на зарубежных счетах, а остальное пополам распределилось между рублями и долларами. «Это структурная проблема: от этого выросли ставки, от этого возник дефицит юаневой ликвидности — банки выгребли половину лимита, который был организован Центральным банком вообще-то для emergency-финансирования (чрезвычайного финансирования — FM), а не для регулярного рефинансирования банков», — подчеркивает Матовников.

Спикер также обратил внимание на разницу между объемом продаж валюты российскими экспортерами и объемом импорта в иностранной валюте. Традиционно эта цифра всегда превышала 100%: «экспортеры продали, импортеры купили импорт, остальное купили «физики», чтобы увеличить вклады, выросли остатки на счетах предприятий, что-то купил ФНБ в золотовалютные резервы». При этом последние два квартала Россия находится «в отрицательной зоне»: в пером квартале разница составила составил 38% — экспортеры продали валюты меньше, чем страна импортировала, в валюте на 38%. «Можно подумать, что это счета в валюте российских предприятий истощились — нет, стоят колом. Это означает, что значительная часть этого импорта была профинансирована со счетов заграницей. То есть российские предприятия открывают счета, все знают, там есть торговые компании в разных юрисдикциях», — считает Матовников.

За нескольких недель апреля банки, среди которых Альфа-банк и дочка «Роснефти» «Всероссийский банк развития регионов», «Московский кредитный банк», банк «Санкт-Петербург», Экспобанк, Сбербанк и «БКС Банк» массово увеличили максимальную ставку по депозитам в юанях. «Рост ставок связан с тем, что рынку необходимо все большее количество юаней, которые практически полностью заместили традиционные валюты в международных расчетах», — ранее рассказал финансовый директор Экспобанка Эрнст Беккер. 

На российском денежном рынке уже не раз возникал дефицит юаневой ликвидности, что приводило к росту стоимости своп-сделок на рынке. На фоне растущего спроса на валюту со стороны импортеров дефицит юаней может вырасти, особенно в ситуации, когда у банков осталось не так много ликвидных юаневых активов: как рассказывал «Коммерсанту» старший вице-президент офиса рыночных исследований и стратегии Росбанка Юрий Тулинов, остатки на счетах ностро в банках-нерезидентах находятся на уровне в $10 млрд, и в последнее время активы не растут, при этом еще осенью прошлого года они превышали $30 млрд. «Так что у российских банков то и дело будет возникать дефицит юаней до тех пор, пока баланс экспортно-импортных потоков в валюте не станет устойчивым», — считает Тулинов.